Более половины опрошенных нами в октябре компаний оценивают текущие риски ведения бизнеса в Беларуси как очень высокие.
Ни один респондент не выбрал варианты «очень низкие» и «низкие», а средняя оценка риска по пятибалльной шкале (5 – очень высокие риски) составила 4.4 балла.
Опрос подписчиков нашего канала дает похожие результаты – 4.3 балла.

Бюллетень "Бизнес в Беларуси: ежемесячный мониторинг" подготовлен на основе данных онлайн-опроса компаний, большинство из которых являются клиентами Бизнес-школы ИПМ. Это не масштабное исследование, а выборка не может рассматриваться как репрезентативная для всего бизнеса Беларуси. Но те компании, которые платят за бизнес-образование (причем топовые программы – Executive MBA и Академия собственника), явно не самые слабые и уязвимые. То есть выборка смещена, но смещена в сторону более успешных компаний.

В основе опроса лежит методология ОЭСР. На основе собранных данных посчитаны индексы (мы назвали их IPM индексами), которые отражают изменения, текущее положение дел и оценку ближайших перспектив компаний.
Они интерпретируются аналогично индексам PMI: значение выше 50 соответствует росту/улучшению, ниже 50 – спаду/ухудшению. Сводный IPM индекс рассчитывается как среднее геометрическое индексов «ожидаемое изменение экономического положения», «ожидаемое изменение финансового положения», «ожидаемое изменение занятости» и «ожидаемое изменение производства/заказов/продаж».

В октябре значение сводного индекса составило 43.75, что соответствует спаду.

Компаниям также предлагалось оценить препятствия для расширения их деловой активности (можно было выбрать до 5 вариантов).
Топ-2: макроэкономическая нестабильность (70.3% респондентов) и высокая неопределенность (69.3%). Исчезновение макроэкономической нестабильности из перечня ключевых барьеров для развития бизнеса было важнейшим результатов монетарной политики нынешней команды Национального банка, но сперва пандемия, а затем политический кризис, спровоцировавший падение доверия к власти в целом и к банковской системе в частности, вернули эту проблему на повестку дня.

Третье по значимости препятствие – недоверие к правовой системе (53.5% респондентов включили ее в свой топ-5). Далее следует низкий спрос (44.6%), а за ним – еще три собственно экономические препятствия: нехватка квалифицированного персонала, высокая стоимость заемных средств и финансовые проблемы (36.6, 35.5 и 34.7% респондентов соответственно).

Варианты «другое», которые вписывали респонденты, говорят сами за себя: возможное давление и проверки со стороны государства, прессинг контролирующих структур, отъезд клиентов заграницу, COVID-19, неразвитый въездной и выездной туризм, политический кризис и отсутствие атмосферы творчества, беспредел контролирующих структур, моральный фон на из-за текущей ситуации в стране, высокая стоимость аренды помещения и привязка ставок аренды к валюте.

Мы опубликовали второй выпуск IPM индекса – результаты мониторинга бизнес-настроений частных компаний за ноябрь.

В ноябре ожидания бизнеса ухудшились: сводный IPM индекс уменьшился с 45.01 до 39.16 (изменение статистически значимое). Все компоненты индекса снизились по сравнению с октябрем и находятся в зоне спада. Больше всего ухудшились ожидания по поводу производства/продаж, меньше всего – по поводу занятости (изменения ожиданий по поводу занятости статистически незначимы). Ухудшение затронуло все отрасли, а в наибольшей степени – промышленность, которая еще в октябре сохраняла умеренный оптимизм.

Восприятие рисков осталось на уровне октября: средний балл 4,32 (4,45 по усеченной на 5% выборке) можно проинтерпретировать как «скорее очень высокие». Второй месяц подряд более половины опрошенных компаний оценивают риски как очень высокие, но, в отличие от октября, это уже материализуется в ухудшении фактического положения дел в компаниях и их ожиданий.

В топ-5 препятствий для повышения деловой активности вошел полный набор характеристик экономического и политического кризиса: экономическая неопределенность, макроэкономическая нестабильность, низкий спрос, недоверие к правовой системе и финансовые проблемы (в том числе неплатежи контрагентов). По сравнению с октябрем немного поменялся порядок препятствий «в топе», но первые шесть позиций остались неизменными.
Такой набор проблем и такая динамика бизнес-настроений явно не согласуются с тезисом о начале восстановления белорусской экономики.

Политическая природа экономического кризиса требует принятия политических решений для его преодоления. Пока таких решений не видно, а наш коллега Дмитрий Крук отбывает «сутки» за «участие в том, чего не было». Поэтому вместо рассказов о восстановлении белорусской экономики мы предлагаем вам послушать историю про Маму Му и Крумкача в исполнении экономистов Катерины Борнуковой, Дмитрия Крука и Александра Чубрика. Берегите себя.

Несколько интересных фактов о внешней торговле Беларуси в 3 кв. 2020 г.

1. Экспорт калийных удобрений (K2O, код ТН ВЭД 3104) в 3 кв. 2020 г. превысил 1,9 млн т – это исторический рекорд.

2. Экспорт битума (код ТН ВЭД 2713 «Кокс нефтяной, битум нефтяной и прочие остатки от переработки нефти или нефтепродуктов, полученных из битуминозных пород») снова начал расти и составил 299,3 тыс. т за 3 кв. 2020 г. Из них Украина купила 232,4 тыс. т по цене в 350,1 $/т (примерно по такой же цене – 332,8 $/т – купила еще 15,6 тыс. т Молдова). Остальной мир покупал у нас битум по 227,6 $/т, что вполне соответствует нормальной цене для этого продукта нефтепереработки. Цена, по которой «битум» продавался в Украину, оказалась даже выше, чем цена, по которой мы в третьем квартале экспортировали нефть (302,8 $/т) и нефтепродукты (324,1 $/т).

3. Наконец, экспорт нефтепродуктов (код ТН ВЭД 2710) в 3 кв. 2020 г. приблизился к 2,3 млн т, из которых, согласно белорусской статистике, почти 1,16 млн т было продано в Великобританию. И снова обращает на себя внимание средняя цена экспорта – 257,4 $/т. Это не только дешевле «битума». Цена, по которой мы продавали нефтепродукты в Британию, была даже ниже цены, по которой мы покупали нефть в России (266,7 $/т в 3 кв. 2020 г.). Остальной – небританский – мир покупал у нас нефтепродукты по 387,1 $/т – такая цена уже не вызывает удивления.

Может, дело в виде нефтепродуктов, который мы экспортируем в Британию? Если взять шестизначный код ТНВЭД, то Беларусь экспортировала легкие дистилляты (код 271012) и прочие дистилляты (код 271019). Экспорт легких дистиллятов в Британию составил 219,2 тыс. т по средней цене 388,5 $/т – та же цена, что и для остального мира. А вот прочие дистилляты (809,3 тыс. т мы продавали Британии по цене 226,8 $/т, а остальному миру – по 388,2 $/т. Более подробная детализация недоступна, но продажа нефтепродуктов по цене битума как минимум вызывает недоумение. Расхождение в зеркальной статистике (по данным COMTRADE, Великобритания в третьем квартале импортировала нефтепродукты из Беларуси только в сентябре в объеме 71,6 т (не тысяч и не миллионов тонн, а тонн) на сумму 63,1 тыс. долларов) уже давно стали нормой, но такое расхождение в ценах – это феномен, которого не было со времен начала «белорусской нефтяной эры» (середина 2000-х гг.).

В наши непростые времена многие чувствуют острую потребность высказаться. Мы решили дать такую возможность и подготовили короткую анкету из двух открытых вопросов. Из ваших ответов мы составим два облака слов и многоточий и опубликуем их в нашем канале через недельку. Что победит: оптимизм, пессимизм или сюрреализм?

Ответьте на два коротких вопроса по ссылке, и мы обещаем не проигнорировать ни одно мнение, чтобы на выходе получить максимально непредвзятый анализ и прогноз.

Спасибо, что вы с нами!

Возвращение в Беларусь Митрополита Тадеуша Кондрусевича – замечательная новость в канун Рождества.
Хочется сделать нашим подписчикам хоть маленький рождественский подарок – пусть это будут свежие результаты декабрьского опроса бизнес-настроений о том, что поможет нашей экономике (кроме чуда, конечно).

В декабрьском опросе (опрошено 211 компаний, примерно поровну из промышленности, строительства, торговли и услуг, результаты предыдущих опросов можно посмотреть здесь) мы спрашивали руководителей компаний о том, как на экономическую ситуацию в стране повлияли бы те или иные действия властей. Варианты ответа касались как изменений бизнес-среды, которые охвачены, например, индексом Doing Business, так и расхожих стереотипов о намерениях властей в области экономической политики. Респонденты оценивали каждый вариант по пятибалльной шкале, где 1 балл – действие сильно ухудшит экономическую ситуацию, 2 – скорее ухудшит ситуацию, 3 – ничего не изменит, 4 – скорее улучшит ситуацию и 5 – сильно улучшит ситуацию.

В группу стереотипов по поводу намерений властей в области экономической политики входило три меры: (1) напечатать денег и дать их госпредприятиям на модернизацию, (2) установить жесткий контроль над ценами и (3) создать крупные холдинги на базе государственных предприятий и концернов. Время от времени такие идеи мелькают в заявлениях официальных лиц – но бизнес говорит, что это плохие идеи. Средний балл по всем этим вариантам значимо ниже 3 (то есть по мнению бизнеса такие действия правительства скорее ухудшат ситуацию), а по варианту «напечатать денег на модернизацию» – значимо ниже 2. Очевидно, последствий печатания денег для финансирования «прорывных» и «приоритетных» проектов белорусский бизнес уже наелся.

Еще один стереотип касался приватизации как панацеи. Идея «провести масштабную приватизацию государственных предприятий» набрала значимо больше 3 баллов, но ненамного (значимо меньше 3,5). Мнение бизнеса можно интерпретировать как «наверное, от приватизации стало бы чуточку лучше» – но это точно не панацея.

Элементы Doing Business были представлены четырьмя вариантами. Наименее актуальной, по мнению опрошенных компаний, является идея резко сократить сроки подключения к электросетям и другой инфраструктуре. Этот вариант набрал ровно 3 балла, то есть респонденты считают, что такая мера никак не изменит нынешнюю экономическую ситуацию. Примерно поровну (значимо больше 3,5, но немного меньше 4 баллов) набрали такие действия как «установить мораторий на проверки всех контролирующих органов сроком на три года» и «запретить привязку ставок аренды к валюте и отменить регулирование ставок аренды государственной недвижимости» – можно сказать, что даже в нынешние времена такие действия, по мнению бизнеса, улучшили бы ситуацию в экономике. Наиболее значимой мерой стало бы уменьшение количества налогов и упрощение их администрирования (примерно сохранив общую сумму выплат) – этот вариант набрал значимо больше 4 баллов. И хотя некоторые члены правительства разделяют идею принципиального упрощения (а не «совершенствования») Налогового кодекса, пока что мы видим, как депутаты спешат поддержать повышение ряда налогов.

Наконец, 4 балла набрал совсем не экономический вариант действий властей – прекратить административное и уголовное преследование людей за политические взгляды. Это второе место после налогов – традиционно самого «больного места» бизнес-среды любой страны. По мнению бизнеса, прекращение преследования людей за политические взгляды улучшило бы ситуацию в экономике. Кажется, это не сложнее, чем разрешить гражданину Беларуси въехать в свою страну – это ведь просто по закону.

С Рождеством, друзья. Дай Бог здоровья вам и вашим близким.

Пока мы обрабатываем данные нашего опроса о текущем состоянии и перспективах белорусской экономики (ответы принимаются до 29.12.2020), вот еще немного результатов нашего декабрьского опроса бизнеса. Для тех, кому лень читать, вот спойлер: «Ну, ужас, но не ужас-ужас-ужас».

В этот раз принцип формирования выборки (промышленность, строительство, торговля и услуги примерно в равных долях) позволил нам сравнить оценки ситуации компаниями из разных секторов. Мы задавали респондентам вопрос о том, как они оценивают текущее состояние экономики Беларуси (вопрос «Текущая экономическая ситуация в Беларуси…», варианты: 1 – очень плохая, 2 – плохая, 3 – ни плохая, ни хорошая, 4 – хорошая, 5 – очень хорошая) и ее перспективы (вопрос «Как изменяется ситуация в экономике Беларуси?», варианты: 1 – быстро ухудшается, 2 –постепенно ухудшается, 3 – не изменяется, 4 – постепенно улучшается, 5 – быстро улучшается).

Средняя по выборке оценка по первому вопросу составила 2.25 (можно проинтерпретировать как «ситуация в экономике, пожалуй, плохая»), по второму – 2.06 («ситуация в экономике постепенно ухудшается»). По второму вопросу у нас есть база для сравнения – февраль 2020 г., когда средняя оценка составляла 2.63 – ниже тройки, но ближе к ней, то есть к варианту «ситуация не меняется». Из шоков в то время были нефтяной конфликт с Россией и начало пандемии коронавируса, но разве то были шоки! О том, как по сравнению с началом года изменились оценки бизнесом перспектив развития экономики, говорит баланс ответов («постепенно улучшается» и «быстро улучшается» минус «постепенно ухудшается» и «быстро ухудшается»). В феврале 2020 г. он составлял −31.3 проц. пункта, в декабре 2020 г. – уже −77.8 проц. пункта. Только 3.8% компаний выбрали вариант «ситуация постепенно улучшается», вариант «ситуация быстро улучшается» не выбрал никто. В начале года таких было 16.3 и 0.3% соответственно.

Оценки текущей ситуации в экономике по секторам варьируются от 2.22 в услугах до 2.30 в промышленности (статистически значимых различий между этими оценками нет). А вот оценки перспектив экономики различаются: в промышленности и строительстве их можно охарактеризовать как «пожалуй, ситуация постепенно ухудшается» (2.27 и 2.25 балла соответственно, значимо выше 2), а в торговле и услугах они равны 1.96 и 1.94 соответственно (статистически не отличаются от 2). Это вполне понятно – пандемия в большей степени ударила по торговле и услугам, чем по производственным секторам. Но и им приходится несладко.

В общем, декабрьские «ашчушчэнія» бизнеса не очень: ухудшения ситуации в экономике ожидают 81.6% опрошенных компаний, улучшения – 3.8%. Бизнес вполне предсказуемо говорит, что ситуация в экономике плохая и постепенно ухудшается, то есть восстановления реального ВВП, которое уже два месяца показывает официальная статистика, компании как-то не замечают.

В конце 2019 г. мы говорили о рисках, которые, как нам казалось, могли реализоваться в Беларуси в 2020 г. Конечно, там не было ничего о пандемии коронавируса – о ее рисках было потом пару статей о приплывших «черных лебедях апокалипсиса» и трубящих ангелах апокалипсиса. Оглядываясь в прошлое, понимаешь, какие милыми зайками были эти лебеди с ангелами…

Мы подготовили для вас небольшой документ, в котором кратко описали извечные риски для экономики Беларуси (далеко не все), текущие риски (буквально несколько), а также составили те самые облака слов по итогам нашего маленького открытого опроса. Бонусом идет линия времени основных событий и шоков 2020 г. для банковской системы Беларуси от наших друзей из банка БелВЭБ.

Большое спасибо всем, кто был с нами в уходящем году. Оптимизма и здоровья вам в Новом году, друзья! Пусть это будет хороший год – и вопреки, и благодаря.

Ответы на вопрос «Как вы оцениваете текущую экономическую ситуацию», 277 ответов

Ответы на вопрос «Как вы оцениваете перспективы экономики Беларуси в 2021 г.», 277 ответов

Пятнадцать лет назад экономист Сергей Гуриев опубликовал книгу «Мифы экономики. Заблуждения и стереотипы, которые распространяют СМИ и политики». С тех пор потребление информации выросло в разы, а значит, заблуждения и стереотипы стали распространяться еще быстрее, чем в те времена, которые вдохновили Гуриева на написание целой книги. Отделить зерна от плевел становится всё труднее, и лучшим спам-фильтром, который может помочь каждому человеку в трудной информационной ситуации, становится его/её собственная голова. Поскольку наша страна сейчас переживает такую сложную информационную ситуацию, нам то и дело попадаются высказывания, которые стоило бы фильтровать не только потребителям, но и производителям контента. Мы решили разобрать некоторые из них, не отбирая специально, безотносительно авторства, а лишь с одной целью – привить привычку критически осмысливать информацию и задумываться перед тем, как выдавать ее в эфир.

Мы планируем публиковать один такой «разбор» в неделю: тезис, попавшийся нам в СМИ, и краткий анализ причин, по которым мы считаем его противоречивым и несостоятельным.

Предложить тезисы для разбора можно, написав нам в бот @kefby_bot.

Чтобы подступиться к этому тезису, давайте разделим его на части «сильная власть», «демократия» и «трудные времена».

Очевидно, тезис противопоставляет сильную власть демократии. Но это уже неверно – демократии можно противопоставить авторитаризм. Демократические механизмы предполагают принятие решений «снизу вверх», авторитарные – «сверху вниз». А сильная власть – это способность власти добиваться реализации принятых решений. Если распоряжения авторитарного правителя не выполняются, саботируются как обществом, так и государственной машиной – это слабая власть. Если решения, принятые парламентом, местными органами самоуправления претворяются в жизнь и находят общественную поддержку, то такую власть можно назвать сильной. Таким образом, сильная власть в любые времена более эффективна, чем слабая власть. Но демократия тут не причем, конечно же.

Дальше разберемся с «трудными временами». Откуда они вообще берутся? Как правило, трудные времена – это результат прошлых ошибок власти. Почему власть совершает ошибки? Потому что людям свойственно ошибаться. Или, если вам угодно, потому что даже мудрейший может ошибаться. Следовательно, нужны механизмы, которые помогают быстро видеть ошибочные решения и не допускать их принятия (или быстро исправлять последствия). Лучше всего такие механизмы описывает принцип «одна голова хорошо, а две лучше». Нетрудно заметить, что «две головы» – это уже почти про демократию.

Можно возразить, что никто не мешает авторитарному лидеру выстроить такие механизмы контроля. Например, запустив процедуру согласования законодательных актов различными ведомствами. Такая процедура, например, существует в Беларуси. Но, во-первых, она замедляет принятие решений (раз уж надо каждый документ согласовывать), а значит, лишает авторитарную систему преимущества в быстроте реакции на шоки. Во-вторых, такая система контроля предполагает не конкуренцию, как при демократии, а перекладывание ответственности. В демократической системе идет политическая конкуренция за поддержку избирателей, в авторитарной – за поддержку авторитарного лидера. В одном случае ты пытаешься понять, как продать идею максимально большому числу людей, которые способны рассмотреть ее с разных сторон и увидеть изъяны, в другом – как упаковать ее таким образом, чтобы ее поддержал (или не поддержал) один человек. И в конечном итоге заблуждения одного человека порождают ошибки в управлении, которые ведут к трудным временам.

Это не означает, что демократия идеальна – общества нередко покупаются на популизм и зарабатывают себе проблемы совершенно демократическим путем. Но в демократических системах провалы управления приводят к смене власти, то есть существует шанс на относительно быстрое их преодоление. Авторитарные режимы могут быть эффективными в «решении проблем», но рано или поздно они дают сбой, после которого власть становится слабой. А слабая власть, как мы помним, неэффективна.

В периоды нерукотворных бедствий – войн, пандемий и тому подобного – очень важна сплоченность общества, слаженная работа по достижению общей цели. Важнейшую роль в этом играют солидарность, взаимопомощь, гражданский активизм, открытые медиа – элементы подлинной демократии. Если власть срабатывает эффективно, то эти механизмы помогают ей быть еще эффективнее. Если власть срабатывает плохо, то они замещают собой работу государственной машины. В первую волну пандемии коронавируса мы своими глазами видели, как заблуждения и популизм лидеров (как в авторитарных, так и в демократических странах) оборачивались человеческими жертвами, а солидарность, взаимопомощь и свободные медиа помогали спасать жизни, обеспечивая системе здравоохранения столь нужную ей поддержку, убеждая людей в необходимости социального дистанцирования и соблюдения базовых рекомендаций медиков.

Таким образом, сильную власть нельзя отождествлять с авторитаризмом и противопоставлять демократии. Более того, по своей сути авторитаризм очень уязвим и легко может стать «слабой властью», которая, как известно, не эффективна ни в трудные, ни в золотые времена.

Благодаря восстановлению внешнего спроса (а вслед за ним и промышленного производства) белорусская экономика в 2020 г. почти что дотянула до заветного нуля.
Данных за год пока нет, но, чтобы она до него дотянула, в декабре 2020 г. реальный ВВП должен был бы вырасти примерно на 10% к декабрю предыдущего года. Ну, или можно было бы пересмотреть ВВП 2019 г. в сторону уменьшения, или ВВП первых трех кварталов 2020 г. в сторону увеличения – на какие только статистические новации не пойдешь для достижения заветной цели!

Но восстановление 4 кв. 2020 г. – это все же не статистические манипуляции. Мониторинг бизнес-настроений (и наш, и Нацбанка) показывает некоторое улучшение оценок экономической ситуации, внешнего спроса и объемов производства в промышленности – как текущих, так и на перспективу 2-3 месяцев. Более того, многие компании избегают сокращения занятости даже в условиях снижения производства, то есть пока не видят поводов считать нынешние трудности необратимыми. Но неопределенность по-прежнему уверенно лидирует в списке основных препятствий для расширения деловой активности. Некоторое улучшение настроений бизнеса по сравнению с ноябрем можно объяснить тем, что не реализовалось несколько важных рисков: третий пакет европейских санкций оказался не таким масштабным, как это ожидалось, а Нацбанк так и не начал раздавать деньги всем желающим. Поэтому и восприятие рисков несколько улучшилось – большинство опрошенных компаний оценивают их как высокие, а не как очень высокие. Подробнее изменения бизнес-настроений можно глянуть в нашей инфографике и отчете.

Увы, это так не работает! Начнем с арифметики.
Доля фонда оплаты труда со всеми налогами в валовом внутреннем продукте довольно стабильна во времени и составляет в Беларуси чуть менее 50%. Для упрощения примем текущую зарплату равной заветным 500 долларам. Следовательно, чтобы довести ее до 1000 долларов, надо удвоить ВВП, то есть он должен быть не 60 млрд долларов, как сейчас, а 120. Ну не говорится же в тезисе, что для обеспечения 1000 долларов зарплаты мы должны уволить половину работников и поделить фонд зарплаты на остальных – хотя бы потому, что для этого государству пришлось бы уволить всех, кого оно нанимает. Поэтому удвоить зарплату можно только удвоив ВВП.

Но, возможно, в Беларуси просто очень маленькая доля оплаты труда в ВВП? В европейских странах наибольшая доля оплаты труда в ВВП Швейцарии (почти 58%), наименьшая – в Ирландии (чуть больше 28%). Белорусский показатель практически один к одному соответствует среднему по Евросоюзу. Раз уж у нас на зарплату уходит такой же процент национального дохода, что и в странах, которыми нас пугают, то причина того, что мы беднее, явно не в том, что люди платят за медицину не через страховые компании, а через налоги.

Обратим на это внимание: или мы платим налоги, чтобы услуги оказывало государство, или мы платим конечным поставщикам услуг самостоятельно. Или – или. Если государство сделает медицину и образование платными и уберет льготы на транспорт и коммунальные услуги, оставив налоги на нынешнем уровне, то получится, что у нас останется меньше денег на всё остальное, то есть изменится структура потребительской корзины. Но если услуги государственных поликлиник и школ станут платными, общественный транспорт догонит по цене маршрутки, а теплоэнергия подорожает так, что центральное отопление станет роскошью, то спрос на госуслуги снизится. Люди будут выбирать, чьи услуги – государства или частных компаний – подходят им по соотношению «цена – качество». В результате государство начнет «сдуваться». А это вызовет у граждан резонный вопрос: а для чего мы платим такие налоги, если мы лечимся у частника, учимся у частника, пользуемся частным транспортом и ставим себе котлы вместо центрального отопления? Любой власти лучше не допускать, чтобы избиратели задавались такими вопросами.

Почему же мы платим налоги, а не оплачиваем всё сами? Во-первых, мы не уникальны: в среднем по ЕС на здравоохранение и образование государство тратит 11.6% от ВВП, а у нас 10.1% от ВВП. Во-вторых, можно утверждать, что это наш осознанный выбор. Опросы общественного мнения показывают, что люди считают поддержку уязвимых групп населения важной функцией государства. Пожилым людям и многим семьям с детьми пришлось бы очень трудно, если бы надо было самостоятельно платить за медицинские услуги, а платное образование по определению не может быть всеобщим. Поэтому мы платим налоги, чтобы каждый – и бедный, и богатый – имел более-менее равный доступ к таким жизненно важным благам как медицина и образование приемлемого уровня. Мы понимаем, что это дает больше шансов на то, чтобы наша страна развивалась быстрее. А если это наш осознанный выбор, то вопрос платных медицины и образования в повестке дня отсутствует.

А вот задача удвоения зарплаты никуда не делась. Раз уж страна не станет богаче от того, что медицина и прочее станут платными, то не разбогатеем от этого и мы. Поэтому не надо уходить от ответа на вопрос о том, как государство собирается доводить белорусскую зарплату до уровня «европейской». Ясное дело, что в двух словах на такой сложный вопрос не ответить – тут надо предъявить обществу полноценную программу реформ, а не пугать невозможными сценариями. Можно оттолкнуться от того, что уже сделал Национальный банк, посвятивший этой теме целый номер журнала «Банкаўскі веснік», от совместных наработок правительства и Всемирного банка с Международным валютным фондом. Но, конечно, для этого надо признать, что «не народ для ўрада, а ўрад для народа». Достать из своего глаза бревно, которое мешает понять, как достать соринку, не дающую нашей стране и нам стать богаче.