Когда-то Пушкин жечь глаголом
Сердца читателей хотел
Но я ещё не мастер слова
И жечь пуканы мой предел

И снова не моё.

Мам, я в плену, но ты не плачь.
Заштопали, теперь как новый.
Меня лечил херсонский врач
Уставший, строгий и суровый.

Лечил меня. Ты слышишь, мам:
Я бил по городу из «Градов»,
И полбольницы просто в хлам,
Но он меня лечил: «Так надо».

Мам, я - чудовище, прости.
В потоках лжи мы заблудились.
Всю жизнь мне этот крест нести.
Теперь мои глаза открылись.

Нас провезли по тем местам,
Куда снаряды угодили.
А мы не верили глазам:
Что мы с Херсоном натворили!

В больницах раненых полно.
Здесь каждый русских проклинает.
Отец, белей, чем полотно,
Ребенка мертвого качает.

Мать, я - чудовище, палач.
И нет здесь, мама, террористов.
Здесь только стон людской и плач,
А мы для них страшней фашистов.

Нас, мам, послали на убой,
Не жалко было нас комбату.

Тут мне херсонец крикнул: «Стой!
Ложись, сопляк!» - и дальше матом.

Он не хотел в меня стрелять.
Он - Человек, а я - убийца.
Из боя вынес! Слышишь, мать,
Меня, убийцу, кровопийцу!

Мам, я в плену, но ты не плачь.
Заштопали, теперь как новый.
Меня лечил херсонский врач
Уставший, строгий и суровый.

Он выполнял врачебный долг,
А я же, от стыда сгорая,
Впервые сам подумать смог:
Кому нужна война такая?

А помните, когда-то говорили
Что надо конституцию менять
Что надо жить нам так же как в Европе
И возраст пенсионный повышать

Что будет минимальная зарплата
Аж тыщу долларов, а то и полторы
Что нет в Крыму ни одного солдата
Что допинг нам не нужен для игры

Когда увидите, как крутят космонавты
Студента, рвут табличку "Нет войне!"
Подумайте, и к вам придёт расплата
За веру к тем, кто уже годы не в себе

Да, мы слабы, кругом здесь ложь и новояз
Но слово есть. И не отнять его у нас.

Не стоит нарушать законы
Едва ль их пишут просто так
Теперь протестов нет в загонах

Ведь протестует только враг
Ох, сложно нынче с правдой стало
Йод не залечит раны ей
Но я, взмахнув пером устало,
Ещё отвешу пиздюлей.

У страха велики глаза,
У лжи длинён язык.
И жить меж этими двумя
Народ давно привык

Но жопу надо покидать,
Хоть там тепло и свет
Лишь паразиты в ней живут,
А людям места нет

Желаю всем, чтобы эта песня Александра Вертинского всё-таки потеряла актуальность.

Я не знаю зачем и кому это нужно
Кто послал их на смерть недрожащей рукой
Только так бесполезно, так зло и ненужно
Опускали их в Вечный Покой

Равнодушные зрители молча кутались в шубы
И какая-то женщина с искаженным лицом
Целовала покойника в посиневшие губы
И швырнула в священника обручальным кольцом

Забросали их елками, закидали их грязью
И пошли по домам под шумок толковать
Что пора положить уже конец безобразию
Что и так уже скоро мы все начнем голодать

И никто не додумался просто встать на колени
И сказать этим мальчикам что в бездарной стране
Даже светлые подвиги это только ступени
В бесконечные пропасти к недоступной Весне

Я не знаю зачем и кому это нужно
Кто послал их на смерть не дрожащей рукой
Только так бесполезно, так зло и ненужно
Опустили их в Вечный Покой

Теперь властительные бляди
Взялись законом за язык
За "zаебись" придёшь к награде
А за "пиzдец" получишь втык

Стих снова не мой, попросили исполнить.

Дождь из свинца над бетонным муравейником
Дрогнет сотня рук и развернет плакаты
Заложен в госзакупку сапог каждому на грудь
Заводит бравые куплеты бравый строй солдатов

Сыт не будешь землею
Но она входит в курс терапии
Новые время и совесть -
Больше никаких "не убий"

Невидимые руки телерадиовещания
Картинка черно-белая цветного телевизора
Здесь в каждой голове стучат печатные машинки
Которые рождают стих в буклетах агитаторов

Сыт не будешь землею
Но она входит в курс терапии
Новые время и совесть -
Больше никаких "не убий"

Годами хвастать в дату скорби новыми средствами
Средствами жрать топтать калечить убивать
В глубинах чащи начнет песню смелая овсянка
Сомкнуться тут же челюсти, чтоб песенку прервать
И начать

Сыт не будешь землею
Но она входит в курс терапии
Новые время и совесть -
Больше никаких "не убий"

Мой кошелёк украл какой-то вор
Как это вышло, толком я не понял
Но я изобретателен, хитёр
И не нуждаюсь ни в каком законе

Зайду к соседу, обберу его
Так накажу его за преступленье
Пускай он и не тот карманник-вор
Но в чём-то, да виновен, без сомненья

А если логика моя для вас порочна
Россия поступает так же точно

Два историка с кучей регалий
Как-то по зоопарку гуляли
За их спором престранным
О границах и странах
Шимпанзе втихаря наблюдали

Один не очень умный полководец вызвал джинна
И загадал, чтобы народ пошёл за ним
Затылок почесав, магический детина
Желание выполнил и превратился в дым

Куда б шаги тот полководец ни направил
Стена народа за спиной его была
Великой силой он себя представил
Решил: нужна победоносная война

Вошёл в страну соседнюю он смело
Устроил разрушения, грабёж
Когда ответка в морду прилетела
Он дернулся обратно. Всё, хорош

Но развернуться далеко не вышло
Стена народа не пускает взад
Победы люди ждут, большой и пышной.
Но не воюют, лишь попкорн едят.

И полководец стал совсем не рад
Тому, что получил zаградотряд

Где балом правит новояз
Быть нужно крайне осторожным:
"За мир" — и по уши завяз
Зато "Zа мир" свободно можно

Повязка продана с "Авито",
Весы заложены в ломбард
Одним мечом разит Фемида
Лишь по указке "виноват"

Я рад тому, что мои деды не дожили
До этого позорного момента
Когда за мир их порванные жилы
Вдруг стали пропаганды инструментом

Думал, что песня, на которую я отвечал вот этим, устарела. Но нет, детей всё ещё заставляют её петь.

Под гнётом требований пахнет пиздецом
Размер и рифма — вот поэта инструменты.
А тут: "Материал распространён лицом,
Что исполняет ино-функции агента"

Война. Как много в этом слове
Для сердца руzzкого слилось
А, впрочем, есть ли это сердце?
Иль в вате места не нашлось?

Да, остров этот обитаем
И башни пашут день и ночь
Остатки совести сжигая
Честь ZOVом изгоняя прочь

Но как системе ни старайся
Всех в массу превратить нельзя
Найдутся те, кто не поддался
И их, пусть редкие, друзья

Москаль, хохол — ведь это просто маски
К тому же те, что надеваем нам не мы.
Бросайте слушать башен злые сказки —
Екат и Лисичанск против войны.

Туда-сюда мотался словно маятник
Чтоб сделать всем добро, из шкуры лез
Я ждал, что люди мне воздвигнут памятник
А люди только сколотили крест