В конце прошлой недели было три мероприятия, посвящённых 30-летию ГКЧП: защитники Белого дома встречались на Горбатом мосту, у мемориала на Новом Арбате — и на кладбищах. Маша Ъ-Литвинова сходила на все эти встречи и поговорила с людьми, которые 30 лет назад вышли на баррикады
https://www.kommersant.ru/doc/4955708
https://www.kommersant.ru/doc/4955708
Добрые люди из лучших побуждений весь день слали скрины, как Центр «Т» разбирает мои вчерашние посты. Завораживающее зрелище, глаз не оторвать. Но уже ночью мне начали пачками присылать скрины с несколькими твитами популярного блогера Майкла Наки. Который пару лет назад в комментах стрима Олега Кашина писал мне, как сильно меня уважает — а теперь рассказывает, что с 2019 года в Коммерсанте нет журналистов, там работает «только обслуга» — и советует мне «сходить к Усманову».
Самое удивительное, что блогер Наки даже не замечает, как наглядно подтверждает мой вчерашний тезис.
Популярный блогер Наки уверен, что раз я работаю в издании, которое вроде как принадлежит Усманову — то я обязательно работаю в интересах Усманова.
А в Кремле считают, что если вы работаете на иностранные деньги, то вы обязательно работаете в интересах иностранных источников.
Вы видите, да? Буквально никакой разницы.
Популярный блогер Наки пишет про меня: «В Коммерсанте нет журналистов, одна обслуга» — и при этом даже не считает нужным посмотреть сначала, чем я там в в этом Коммерсанте занимаюсь. Неважно, что мы делали самые подробные репортажи с зимних митингов в Москве и летних в Минске (и освещали все значимые митинги последнего десятилетия). Неважно, что мы постоянно и подробно пишем про политзаключённых, про советские репрессии, про экологию, образование, больше всех пишем про ЕСПЧ etc etc etc (я уж не говорю про обычные новости без политики, которые людям не менее важны). Нет, блогер Наки даже не хочет этого видеть — мы для него изначально «усмановские агенты», а значит, чего там смотреть, мы зашквар, от нас не может быть ничего хорошего.
А Кремлю точно так же неинтересно, чем на самом деле занимаются «иностранные агенты». Вы можете защищать права граждан, помогать наркозависимым, бороться за экологию, наблюдать за выборами, расследовать коррупционные преступления и делать массу других полезных и важных дел. Но для Кремля вы изначально «иностранный агент» — и ему даже в голову не придёт посмотреть, чем вы на самом деле занимаетесь. Нечего смотреть, идите в реестр.
Кто девушку танцует, тот ее и ужинает, — шутит Владимир Путин.
Они работают в Коммерсанте, а значит, все они без исключения — обслуга Усманова, — понимающе кивает Майкл Наки.
Я не читал это расследование и не собираюсь, мне это неинтересно, ведь изначально понятно, что это заказ иностранных сил, — скучающим голосом даёт комментарий Дмитрий Песков.
Я вообще не читаю, что там пишет Коммерсант и конкретно Черных, но понятно же, кого они обслуживают, — зевает Майкл Наки.
Как я писал вчера, у меня для вас плохие новости. Между ними нет никакой разницы. И кремлевские чиновники, и оппозиционный блогер отказывают людям в субъектности. И не верят, что у людей могут быть другие мотивы, кроме «бабок и комфорта».
Что очень многое говорит и о кремлевских чиновниках, и о популярном блогере.
Ну и последнее — уже лично Майклу Наки. Вы написали, что с 2019 года в Коммерсанте нет журналистов — и назвали меня «обслугой». Вот вам моя страница на сайте «Ъ». Просмотрите ее с 1 января 2019 года — и покажите мне все написанные мной «обслужные» материалы.
А если вы таких не найдёте — тогда извинитесь за ложь и в качестве символического наказания оплатите годовую подписку на Кашина на Репаблике. Лекарство горькое, но от него умнеют.
Самое удивительное, что блогер Наки даже не замечает, как наглядно подтверждает мой вчерашний тезис.
Популярный блогер Наки уверен, что раз я работаю в издании, которое вроде как принадлежит Усманову — то я обязательно работаю в интересах Усманова.
А в Кремле считают, что если вы работаете на иностранные деньги, то вы обязательно работаете в интересах иностранных источников.
Вы видите, да? Буквально никакой разницы.
Популярный блогер Наки пишет про меня: «В Коммерсанте нет журналистов, одна обслуга» — и при этом даже не считает нужным посмотреть сначала, чем я там в в этом Коммерсанте занимаюсь. Неважно, что мы делали самые подробные репортажи с зимних митингов в Москве и летних в Минске (и освещали все значимые митинги последнего десятилетия). Неважно, что мы постоянно и подробно пишем про политзаключённых, про советские репрессии, про экологию, образование, больше всех пишем про ЕСПЧ etc etc etc (я уж не говорю про обычные новости без политики, которые людям не менее важны). Нет, блогер Наки даже не хочет этого видеть — мы для него изначально «усмановские агенты», а значит, чего там смотреть, мы зашквар, от нас не может быть ничего хорошего.
А Кремлю точно так же неинтересно, чем на самом деле занимаются «иностранные агенты». Вы можете защищать права граждан, помогать наркозависимым, бороться за экологию, наблюдать за выборами, расследовать коррупционные преступления и делать массу других полезных и важных дел. Но для Кремля вы изначально «иностранный агент» — и ему даже в голову не придёт посмотреть, чем вы на самом деле занимаетесь. Нечего смотреть, идите в реестр.
Кто девушку танцует, тот ее и ужинает, — шутит Владимир Путин.
Они работают в Коммерсанте, а значит, все они без исключения — обслуга Усманова, — понимающе кивает Майкл Наки.
Я не читал это расследование и не собираюсь, мне это неинтересно, ведь изначально понятно, что это заказ иностранных сил, — скучающим голосом даёт комментарий Дмитрий Песков.
Я вообще не читаю, что там пишет Коммерсант и конкретно Черных, но понятно же, кого они обслуживают, — зевает Майкл Наки.
Как я писал вчера, у меня для вас плохие новости. Между ними нет никакой разницы. И кремлевские чиновники, и оппозиционный блогер отказывают людям в субъектности. И не верят, что у людей могут быть другие мотивы, кроме «бабок и комфорта».
Что очень многое говорит и о кремлевских чиновниках, и о популярном блогере.
Ну и последнее — уже лично Майклу Наки. Вы написали, что с 2019 года в Коммерсанте нет журналистов — и назвали меня «обслугой». Вот вам моя страница на сайте «Ъ». Просмотрите ее с 1 января 2019 года — и покажите мне все написанные мной «обслужные» материалы.
А если вы таких не найдёте — тогда извинитесь за ложь и в качестве символического наказания оплатите годовую подписку на Кашина на Репаблике. Лекарство горькое, но от него умнеют.
Если вы тоже фанатеете от "Дюны", то мастрид дня — текст Софьи Багдасаровой о библейских цитатах в романе. Самое интересное — она показывает, как российские переводчики пытались их передать (или просто не могли опознать).
Бонусом читайте комменты — туда пришел переводчик Вязников (автор известной фанатам статьи "Его звали Пауль") и соглашается с Багдасаровой. А в фб Багдасаровой другой известный переводчик Караев высказывает интересную теорию, что история Пауля — это отсылки не к исламу, а к иудаизму.
в общем, фанатам очень советую. и до кучи — у неё есть еще интересные тексты:
— мотивы Апокалипсиса в "Дюне"
— интересная версия о том, что терминологию "Дюны" автор взял из "клюквенной" британской книги про Имама Шамиля (и тогда получается, что фримены — это чеченцы)
Бонусом читайте комменты — туда пришел переводчик Вязников (автор известной фанатам статьи "Его звали Пауль") и соглашается с Багдасаровой. А в фб Багдасаровой другой известный переводчик Караев высказывает интересную теорию, что история Пауля — это отсылки не к исламу, а к иудаизму.
в общем, фанатам очень советую. и до кучи — у неё есть еще интересные тексты:
— мотивы Апокалипсиса в "Дюне"
— интересная версия о том, что терминологию "Дюны" автор взял из "клюквенной" британской книги про Имама Шамиля (и тогда получается, что фримены — это чеченцы)
shakko.ru
Цитаты из Библии в романе «Дюна» (и проблемы русских переводчиков)
Все фанаты ждут новой экранизации, некоторые с гнилыми помидорами наизготовку, мы же пока просто, литературненько, окунемся в интертексты. Что использовал Фрэнк Герберт для того, чтобы сделать свою книгу такой мощной? Как и многие другие умные люди, он использовал…
Очень таинственная история с этими внезапными майскими увольнениями из метро — которые вроде как связаны с «базами сторонников Навального». Таинственная, потому что теперь суды вполне охотно восстанавливают уволенных - и те возвращаются на работу в метро. Известно уже 10 таких случаев, на очереди ещё 38.
Теперь профсоюз КТР официально предложил метрополитену восстановить всех сразу и не тратить время-деньги на судебные процессы. Но даже если этого не произойдёт, поведение судов в этой истории уже очень необычно.
https://www.kommersant.ru/doc/4957114
Теперь профсоюз КТР официально предложил метрополитену восстановить всех сразу и не тратить время-деньги на судебные процессы. Но даже если этого не произойдёт, поведение судов в этой истории уже очень необычно.
https://www.kommersant.ru/doc/4957114
Районная группа в ФБ принесла ссылку на ютюб-канал местной газеты. А там — программа, где две милые студентки рассказывают новости.
И эта программа честно и трогательно называется "НИКТО НЕ СМОТРИТ"
судя по количеству просмотров, ее правда никто не смотрит (
не выдержал и подписался.
(смотреть не буду, конечно)
И эта программа честно и трогательно называется "НИКТО НЕ СМОТРИТ"
судя по количеству просмотров, ее правда никто не смотрит (
не выдержал и подписался.
(смотреть не буду, конечно)
Довольно интересно про изменения заданий ЕГЭ — казалось бы, ну здесь-то где может быть «политика». А вот где:
...из раздела о работе с информацией убрали материал по истории зарубежных стран. Теперь он нацелен на проверку знаний «важных исторических событий, произошедших в регионах нашей страны».
Также Рособрнадзор усилил акцент на Великую Отечественную войну...
https://www.kommersant.ru/doc/4964738
...из раздела о работе с информацией убрали материал по истории зарубежных стран. Теперь он нацелен на проверку знаний «важных исторических событий, произошедших в регионах нашей страны».
Также Рособрнадзор усилил акцент на Великую Отечественную войну...
https://www.kommersant.ru/doc/4964738
Москва 2021: работаю в кафе, а за соседним столиком девушка в нежно-розовой блузке уже час рассказывает подруге, как зимой отбывала «сутки» в «Сахарове» (
Черных и его коростели
Добрые люди из лучших побуждений весь день слали скрины, как Центр «Т» разбирает мои вчерашние посты. Завораживающее зрелище, глаз не оторвать. Но уже ночью мне начали пачками присылать скрины с несколькими твитами популярного блогера Майкла Наки. Который…
Честно говоря, противно к этому возвращаться — но точку поставить когда-то надо. На прошлой неделе популярный в твиттере блогер Майкл Наки заявил, что я с 2019 года "кремлевская обслуга", т.к. остался работать в Коммерсанте после ухода коллег из отдела политики. Я предложил блогеру зайти на мою страничку в разделе авторов, просмотреть все мои тексты с 2019 года — и публично предъявить те, что "обслуживают" Кремль.
Я ждал 7 дней — даже если человек работает популярным блогером, этого времени вполне достаточно. За эту неделю Майкла Наки неоднократно спрашивали в твиттере, будет ли он мне отвечать. Блогер отмалчивался — и продолжал самозабвенно твитить, записывать шестичасовые стримы, болтать во всех возможных соцсетях и строить из себя морального авторитета. Но так и не посчитал нужным извиниться за свою болтовню.
Что ж, теперь вы знаете цену его словам и заявлениям. На этом у меня всё.
Я ждал 7 дней — даже если человек работает популярным блогером, этого времени вполне достаточно. За эту неделю Майкла Наки неоднократно спрашивали в твиттере, будет ли он мне отвечать. Блогер отмалчивался — и продолжал самозабвенно твитить, записывать шестичасовые стримы, болтать во всех возможных соцсетях и строить из себя морального авторитета. Но так и не посчитал нужным извиниться за свою болтовню.
Что ж, теперь вы знаете цену его словам и заявлениям. На этом у меня всё.
Читаю сейчас в метро «Мерзейшую мощь» Льюиса — и очень впечатлился эпизодом, где человек пытается объяснить давнему знакомому, что тот попал в дурную компанию:
«Димбл старался сдержать себя. Он изо всех сил старался не злиться, не презирать, а главное — не наслаждаться злостью и презрением.
(...)
Доктор Димбл ехал в Сент-Энн очень недовольный собой, мучаясь мыслью о том, что будь он умнее или добрее с этим несчастным человеком, толку вышло бы больше. «Не сорвал ли я на нем гнев? — думал он. — Не был ли я самодоволен? Не сказал ли больше, чем нужно?» Потом, как обычно с ним бывало, недоверие к себе стало глубже: «А может, я просто не желал говорить прямо? Хотел унизить его, обидеть? Упивался своей добродетелью? Может, то, что я ненавижу, сидит в моей собственной душе?»
Это, конечно, та же история, что у Толкина, когда насквозь положительный Сэм не даёт Голлуму стать лучше — именно что «наслаждаясь злостью, презрением и самодовольством». Важный эпизод, который многие пропускают — а зря.
«Димбл старался сдержать себя. Он изо всех сил старался не злиться, не презирать, а главное — не наслаждаться злостью и презрением.
(...)
Доктор Димбл ехал в Сент-Энн очень недовольный собой, мучаясь мыслью о том, что будь он умнее или добрее с этим несчастным человеком, толку вышло бы больше. «Не сорвал ли я на нем гнев? — думал он. — Не был ли я самодоволен? Не сказал ли больше, чем нужно?» Потом, как обычно с ним бывало, недоверие к себе стало глубже: «А может, я просто не желал говорить прямо? Хотел унизить его, обидеть? Упивался своей добродетелью? Может, то, что я ненавижу, сидит в моей собственной душе?»
Это, конечно, та же история, что у Толкина, когда насквозь положительный Сэм не даёт Голлуму стать лучше — именно что «наслаждаясь злостью, презрением и самодовольством». Важный эпизод, который многие пропускают — а зря.
1. На последней полосе в «Коммерсанте» традиционно публикуют новости спорта и культуры. Новости ОПК и армии выходили обычно с первой полосы, когда их было кому писать. И разлетались по всем другим СМИ.
2. Генералы могли звонить кому угодно и наверняка даже звонили. Но авторам расследования неплохо было бы проверить это утверждение и посмотреть — сколько раз Коммерсант опровергал свои заметки про армию? И указать читателям точную цифру, а не подавать ложь ангажированного источника как истину в последней инстанции.
3. При Шойгу тексты про армию писал Ваня Сафронов — регулярно, на первую полосу и без «опровержений». Ваню Сафронова ненавидит и Шойгу, и весь его аппарат, Ваня Сафронов сидит известно где, а «источник» из армии походя льёт грязь на его работу. Очень жаль, что авторы расследования не поговорили об этих заявлениях с кем-то из коллег Вани да хотя бы по ушедшему отделу политики.
2. Генералы могли звонить кому угодно и наверняка даже звонили. Но авторам расследования неплохо было бы проверить это утверждение и посмотреть — сколько раз Коммерсант опровергал свои заметки про армию? И указать читателям точную цифру, а не подавать ложь ангажированного источника как истину в последней инстанции.
3. При Шойгу тексты про армию писал Ваня Сафронов — регулярно, на первую полосу и без «опровержений». Ваню Сафронова ненавидит и Шойгу, и весь его аппарат, Ваня Сафронов сидит известно где, а «источник» из армии походя льёт грязь на его работу. Очень жаль, что авторы расследования не поговорили об этих заявлениях с кем-то из коллег Вани да хотя бы по ушедшему отделу политики.
После сегодняшних новостей из Беларуси полез перечитать свои тексты из Минска.
Вспомнил, как почти ровно год назад сидел на очередной пресс-конференции Координационного совета и слушал Марию Колесникову. Как раз накануне состоялся знаменитый марш к дворцу Лукашенко – тот самый, с вертолетом и сжимающим винтовку Колей. Но меня тогда больше впечатлил другой эпизод, когда в середине пути воодушевлённая 150-тысячная толпа остановилась около Стелы, воинского памятника.
В тот день Стелу обнесли колючей проволокой, вокруг выставили военных и ОМОН. Митингующие подошли к оцеплению, начали кричать силовикам всякое – и примирительное, и упрекающее. По репортерской обязанности я протиснулся в первые ряды, и уже через несколько минут мне стало откровенно не по себе. Слева – цепь людей в масках и с оружием. Справа – разгоряченная толпа, которая жаждет справедливости, и, кажется, уже ничего не боится. И тут появилась Колесникова:
...Кладите оружие! Перед вами миллион человек, вы всех не перестреляете,— выкрикнул мужчина.— Вы присягу нам давали! Народу! Клади оружие, я тебе говорю!
— Не провоцируйте! — тут же раздался женский голос.— Просто посмотрите внимательно им в глаза! Мирно смотрим им в глаза!
Но ее голос потонул, заглушенный скандированием «Убийцы!». Все больше и больше людей переходило к оцеплению и присоединялось к скандированию. Напряжение росло. И тут появилась Мария Колесникова — в черной кожанке, красном шарфе и с алой розой в руках. На нее с надеждой смотрели и солдаты, и протестующие. Она обратилась к последним.
— Пожалуйста, давайте отойдем от оцепления,— спокойно и уверенно сказала Колесникова.— Пожалуйста, не подходите к стеле. Не совершайте провокаций и сохраняйте спокойствие. Наша безопасность и жизнь — это самая главная ценность. Пожалуйста. Разворачиваемся, переходим дорогу и идем на ту сторону...
Ну что, люди развернулись и ушли. Дошли до администрации президента, постояли там час, воодушевленно покричали разное и разошлись. А следующим утром их лидеры дали очередную пресс-конференцию. «Власти придется искать выход, придется идти с нами на диалог»,— заявила госпожа Колесникова.
Для меня это был не первый минский митинг и даже не первая пресс-конференция Координационного совета. Я не выдержал и задал вопрос, который последние дни не давал мне покоя:
...Корреспондент “Ъ” задал вопрос, как именно оппозиция намерена вынудить власть пойти на такой диалог: «Да, люди прошли маршем, как и неделю назад. Что мешает господину Лукашенко снова покататься по регионам, заявить, что у него много сторонников, и опять проигнорировать КС? Выглядит так, как будто сложилась патовая ситуация». «Я считаю, что реакция, которую мы наблюдали прошлым вечером, является показательной,— ответила госпожа Колесникова.— Абсолютно очевидно, что власть боится собственного народа. Боится мнения большинства. Мы абсолютно уверены, что рано или поздно настанет момент, когда им придется смириться с этой ситуацией и пойти на диалог с собственным народом. Так долго продолжаться не может. Мы со своей стороны готовим все инструменты, чтобы эту волю большинства власть смогла услышать».
Член КС юрист Максим Знак также дал свой ответ: он заявил, что все больше и больше белорусов намерены присоединиться к деятельности рабочих групп КС. «Очень много людей, очень много идей — именно это и поможет найти как раз тот выход из ситуации, которую сейчас называют патовой»,— заявил господин Знак. По его словам, каждый гражданин «может совершить множество законных мирных действий для того, чтобы его голос был услышан, чтобы события, которые произошли, были полноценно расследованы»...
После пресс-конференции некоторые члены КС с гордо поднятой головой пошли на допросы – к тому времени на них завели уголовные дела. Вечером я сидел в баре, меня позвали в компанию и попросили поделиться – что я, сторонний человек, думаю об этой ситуации. (1/2)
Вспомнил, как почти ровно год назад сидел на очередной пресс-конференции Координационного совета и слушал Марию Колесникову. Как раз накануне состоялся знаменитый марш к дворцу Лукашенко – тот самый, с вертолетом и сжимающим винтовку Колей. Но меня тогда больше впечатлил другой эпизод, когда в середине пути воодушевлённая 150-тысячная толпа остановилась около Стелы, воинского памятника.
В тот день Стелу обнесли колючей проволокой, вокруг выставили военных и ОМОН. Митингующие подошли к оцеплению, начали кричать силовикам всякое – и примирительное, и упрекающее. По репортерской обязанности я протиснулся в первые ряды, и уже через несколько минут мне стало откровенно не по себе. Слева – цепь людей в масках и с оружием. Справа – разгоряченная толпа, которая жаждет справедливости, и, кажется, уже ничего не боится. И тут появилась Колесникова:
...Кладите оружие! Перед вами миллион человек, вы всех не перестреляете,— выкрикнул мужчина.— Вы присягу нам давали! Народу! Клади оружие, я тебе говорю!
— Не провоцируйте! — тут же раздался женский голос.— Просто посмотрите внимательно им в глаза! Мирно смотрим им в глаза!
Но ее голос потонул, заглушенный скандированием «Убийцы!». Все больше и больше людей переходило к оцеплению и присоединялось к скандированию. Напряжение росло. И тут появилась Мария Колесникова — в черной кожанке, красном шарфе и с алой розой в руках. На нее с надеждой смотрели и солдаты, и протестующие. Она обратилась к последним.
— Пожалуйста, давайте отойдем от оцепления,— спокойно и уверенно сказала Колесникова.— Пожалуйста, не подходите к стеле. Не совершайте провокаций и сохраняйте спокойствие. Наша безопасность и жизнь — это самая главная ценность. Пожалуйста. Разворачиваемся, переходим дорогу и идем на ту сторону...
Ну что, люди развернулись и ушли. Дошли до администрации президента, постояли там час, воодушевленно покричали разное и разошлись. А следующим утром их лидеры дали очередную пресс-конференцию. «Власти придется искать выход, придется идти с нами на диалог»,— заявила госпожа Колесникова.
Для меня это был не первый минский митинг и даже не первая пресс-конференция Координационного совета. Я не выдержал и задал вопрос, который последние дни не давал мне покоя:
...Корреспондент “Ъ” задал вопрос, как именно оппозиция намерена вынудить власть пойти на такой диалог: «Да, люди прошли маршем, как и неделю назад. Что мешает господину Лукашенко снова покататься по регионам, заявить, что у него много сторонников, и опять проигнорировать КС? Выглядит так, как будто сложилась патовая ситуация». «Я считаю, что реакция, которую мы наблюдали прошлым вечером, является показательной,— ответила госпожа Колесникова.— Абсолютно очевидно, что власть боится собственного народа. Боится мнения большинства. Мы абсолютно уверены, что рано или поздно настанет момент, когда им придется смириться с этой ситуацией и пойти на диалог с собственным народом. Так долго продолжаться не может. Мы со своей стороны готовим все инструменты, чтобы эту волю большинства власть смогла услышать».
Член КС юрист Максим Знак также дал свой ответ: он заявил, что все больше и больше белорусов намерены присоединиться к деятельности рабочих групп КС. «Очень много людей, очень много идей — именно это и поможет найти как раз тот выход из ситуации, которую сейчас называют патовой»,— заявил господин Знак. По его словам, каждый гражданин «может совершить множество законных мирных действий для того, чтобы его голос был услышан, чтобы события, которые произошли, были полноценно расследованы»...
После пресс-конференции некоторые члены КС с гордо поднятой головой пошли на допросы – к тому времени на них завели уголовные дела. Вечером я сидел в баре, меня позвали в компанию и попросили поделиться – что я, сторонний человек, думаю об этой ситуации. (1/2)
(2/2) Вечером я сидел в минском баре, меня позвали в компанию и попросили поделиться – что я, сторонний человек, думаю об этой ситуации. Я пересказал утренний диалог, а потом признался, что не вижу у ситуации хорошего для оппозиции выхода: «Ваш КС повторяет, что Лукашенко рано или поздно смирится и пойдет на переговоры. На улицы выходят огромные митинги, люди по всей стране требуют перемен – но Лукашенко на это наплевать. Чтобы он «смирился» и «пошел на диалог», нужны какие-то другие действия. Возможно, часть из вас к ним готовы – но ваши лидеры точно нет».
Такие слова никому особо не понравились – да и кому они могут понравиться. Я отсел и продолжил пить пиво в одиночестве. Думал о грустной честности песни "Перемен!", которую слышал в те дни под сотню раз. Те, кто требуют и ждут перемен — на самом деле боятся что-то менять.
Через неделю Марию Колесникову и Максима Знака арестовали.
Прошел год – и сегодня Колесникову приговорили к 11 годам колонии, Знака посадили на 10 лет. Лукашенко так и не пошел на диалог, который не был подкреплен силой. Колесникова и Знак не захотели этой силой воспользоваться.
И вот я весь день сегодня думаю об этих двух людях, которые год назад отвечали на мой вопрос на пресс-конференции. Это смелые и, без сомнения, героические люди. Но никто не будет штурмовать их тюрьму – как и сама Колесникова не дала людям штурмовать СИЗО на Окрестина в самом начале. Очевидно, что для нее, лидера революции, мирный характер протестов был самым главным условием. Очень легко было бы направить людей в сторону силового решения. Достаточно было просто не останавливать их. Да, пролилась бы кровь – но на следующий день восстала бы вся Беларусь. И толпу в 200 тысяч человек не остановит никакая президентская охрана.
Но Колесникова (и, видимо, ее товарищи) видели ответственность лидера в другом. И не хотели перемен ценой крови тех, кто за ними пошел. За это решение им придется отдать 11 лет своей жизни – и все эти годы помнить про тюремные сроки других оппозиционеров, рядовых и не очень.
Было это решение правильным? Я не знаю. Никто не знает. Нет в таких ситуациях правильных решений — есть только последствия сделанного выбора. И самое поганое — упрекать другого за выбор, сделанный в тех обстоятельствах, в которых ты не был. Или когда ты не обладаешь всей полнотой информации.
Очень надеюсь, что Колесникова, Знак и все бесчисленные политзаключенные выйдут на свободу раньше, чем им отвел т.н. "суд". А пока стоит просто запомнить, что мирный протест и толпы с флагами больше не сработают. И делать свой выбор, учитывая это обстоятельство.
Такие слова никому особо не понравились – да и кому они могут понравиться. Я отсел и продолжил пить пиво в одиночестве. Думал о грустной честности песни "Перемен!", которую слышал в те дни под сотню раз. Те, кто требуют и ждут перемен — на самом деле боятся что-то менять.
Через неделю Марию Колесникову и Максима Знака арестовали.
Прошел год – и сегодня Колесникову приговорили к 11 годам колонии, Знака посадили на 10 лет. Лукашенко так и не пошел на диалог, который не был подкреплен силой. Колесникова и Знак не захотели этой силой воспользоваться.
И вот я весь день сегодня думаю об этих двух людях, которые год назад отвечали на мой вопрос на пресс-конференции. Это смелые и, без сомнения, героические люди. Но никто не будет штурмовать их тюрьму – как и сама Колесникова не дала людям штурмовать СИЗО на Окрестина в самом начале. Очевидно, что для нее, лидера революции, мирный характер протестов был самым главным условием. Очень легко было бы направить людей в сторону силового решения. Достаточно было просто не останавливать их. Да, пролилась бы кровь – но на следующий день восстала бы вся Беларусь. И толпу в 200 тысяч человек не остановит никакая президентская охрана.
Но Колесникова (и, видимо, ее товарищи) видели ответственность лидера в другом. И не хотели перемен ценой крови тех, кто за ними пошел. За это решение им придется отдать 11 лет своей жизни – и все эти годы помнить про тюремные сроки других оппозиционеров, рядовых и не очень.
Было это решение правильным? Я не знаю. Никто не знает. Нет в таких ситуациях правильных решений — есть только последствия сделанного выбора. И самое поганое — упрекать другого за выбор, сделанный в тех обстоятельствах, в которых ты не был. Или когда ты не обладаешь всей полнотой информации.
Очень надеюсь, что Колесникова, Знак и все бесчисленные политзаключенные выйдут на свободу раньше, чем им отвел т.н. "суд". А пока стоит просто запомнить, что мирный протест и толпы с флагами больше не сработают. И делать свой выбор, учитывая это обстоятельство.
Черных и его коростели
После сегодняшних новостей из Беларуси полез перечитать свои тексты из Минска. Вспомнил, как почти ровно год назад сидел на очередной пресс-конференции Координационного совета и слушал Марию Колесникову. Как раз накануне состоялся знаменитый марш к дворцу…
Даже нашёл в телефоне видео с этими моментами у Стелы. Мария Колесникова, 23 августа 2020 года
Поговорили с Иваном Павловым о его эмиграции. Возвращаться он в ближайшее время точно не будет.
Ну и по той же ссылке — мнения известных адвокатов об отъезде коллеги
https://www.kommersant.ru/doc/4976654
Ну и по той же ссылке — мнения известных адвокатов об отъезде коллеги
https://www.kommersant.ru/doc/4976654