«В Коми крае первые колхозы (расположенные исключительно в районных центрах) были электрифицированы в начале 1930-х гг. Энергия подавалась от электростанций небольшой мощности, принадлежащих районным коммунальным хозяйствам исполкомов Ижемского, Усть-Куломского, Сыктывдинского, Усть-Цилемского и Сторожевского районных Советов, а также от гидроэлектростанции Визингского райпромкомбината и от ТЭС Сыктывкарского лесозавода №2, электростанций промышленных и транспортных предприятий Коми АССР. Необходимо отметить, что электроэнергия подавалась нерегулярно и использовалась только для бытовых нужд колхозников.

Первые собственные колхозные электростанции появились позднее: в 1936 г. в колхозе "Гöрд Ухта" (с. Усть-Ухта) Ижемского р-на Печорского округа; в 1938 — 1939 гг. — в колхозе "Югöр" Пажгинского сельсовета Сыктывдинского р-на.

[...]

За первую послевоенную пятилетку, т.е. до 1950 г., в Коми АССР были электрифицированы все имеющиеся 17 МТС. При этом процесс электрификации коллективных хозяйств Республики после войны также значительно ускорился.

Однако к 1953 г. удельный вес колхозов, имевших доступ к электроэнергии, составил лишь 19%. Такая ситуация складывалась вследствие того, что колхозы вынуждены были, опираясь на свои силы, строить собственные, маломощные и ненадежные гидро- и теплоэлектростанции, для чего не всегда и не везде находились надлежащие условия, силы и средства.

К середине 1950-х гг. все сельскохозяйственные районы республики продолжали оставаться в децентрализованных зонах электроснабжения — промышленных электростанций и энергоузлов в этих районах не было.

Процесс электрификации колхозов был значительно интенсифицирован после постановления Совета Министров СССР от 25 августа 1953 г. "О проведении работ по электрификации колхозов путем присоединения к государственным энергосистемам, промышленным и коммунальным электростанциям". Тем самым на государственном уровне был снят запрет на подключение колхозов к государственным энергосетям, и в стране начинаются повсеместное присоединение сельских потребителей к электрическим сетям государственных электростанций и широкое развертывание строительства сельских районных и межрайонных гидравлических, тепловых (локомобильных), а позднее дизельных электростанций — для сплошной электрификации сельского хозяйства.

[...]

Обкомом КПСС и Советом Министров Коми АССР в 1959 г. было принято решение об ускорении электрификации колхозов и совхозов. В результате проделанной работы к концу 1960 г. две трети колхозов, все совхозы и РТС были электрифицированы. По сравнению с 1945 г. электроэнергетическая база сельского хозяйства возросла почти в 30 раз, с 1953 г. — в 10,5 раза.

Рост электрификации колхозного производства, безусловно, сыграл положительную экономическую роль, обусловив возможность механизации трудоёмких процессов в сельском хозяйстве, улучшения быта колхозников. Поэтому развитие электрификации колхозной деревни в 1930 — 1950-е гг. сыграло и важную социальную роль. Так, количество дворов колхозников, пользовавшихся электроэнергией в 1960 г., составило уже 11 276 единиц, или 71% от всех наличных дворов, что, учитывая кратчайшие по историческим меркам сроки, нельзя не признать значительным шагом на пути социального прогресса и модернизации села.»

— Дмитрий Владимирович Милохин. Электрификация колхозной деревни Коми АССР в 1930 — 1950-е годы // Индустриализация Европейского Северо-Востока России: предпосылки, способы осуществления и влияние на социально-политическое, этнодемографическое и культурное развитие региона : [сб. статей]. – Сыктывкар, 2013. – С. 117-123.

ДЕНЬ РОДСТВЕННЫХ ФИННО-УГОРСКИХ НАРОДОВ

В эти выходные мы с вами отмечаем праздник, который напоминает о нашей общих истории, языковом родстве и самобытных традициях.

Финно-угорские и самодийские народы — это большой культурный пласт, наполненный древними знаниями, глубокой связью с природой и богатейшим духовным наследием.

Мы гордимся тем, что можем быть частью этой культуры и делиться ею со всем миром. Спасибо всем подписчикам за поддержку! Пусть этот день вдохновляет на изучение, сохранение и популяризацию финно-угорского и самодийского наследия!

С праздником, друзья!

#общее #культура #праздники

Вот почему важно бережно относится к рекам в целом и принять законопроект о замене старых нефтепроводов (из-за которых происходит 96% всех нефтеразливов) в частности.

Чистая пресная вода — самый важный ресурс. Его ценность несравненно больше, чем те 3 — 11 % от прибыли нефтяных компаний, которые необходимо направить на своевременную замену старых нефтепроводов. Жаль, что из-за жадности многие не хотят понимать таких простых вещей и делать нужные шаги.

Без чистой воды в бассейне р. Печора у Севера нет будущего.

Энгельс Васильевич Козлов. «Зароды на Печоре» (1968 год).

Ľebeďev Miköl Mikajlö, «Juś» (1877' jirym t. 22' — 1951' raka t. 5')

(12) 22 октября 1877 года в селе Межадор родился Михаил Николаевич Лебедев — коми поэт, писатель и драматург.

Komi mu kuźa me muna.
Gögör sulalö śöd vör.
Vörys vyvti-vyvti una,
Syyś unays oz tör.

Addźa: seni šyľyd požöm
Vylö leptö asśys jur.
Syly ötkoď töv köť gožöm.
Sečöm puys tajö bur.

Seni bytťö pöryś pöćö
Dźormöm kypödćöma koz.
Sijö uvjas kostyn vöćö
Vörsa pötka šonyd poz.

Seni vašködćöny gora
Pipu ćojköd jedžyd kydź,
Myjkö śorńitöny nora,
Kornas šenaśöny sidź.

Seni suspu gögrös boka,
Seni pelyś, seni ľöm.
Tani baďjas vösńi koka
Vador pölön una em…
- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -
Я иду землёю коми.
Древняя тайга кругом.
Лес такой — могуч, огромен, —
Есть ли где в краю другом?

Ввысь вершину надо мною
Стройная взнесла сосна, —
Вечно — летом и зимою —
И красна, и зелена.

Как старуха, ель седая
Встала на глухой тропе;
На её ветвях лесная
Птица вьёт гнездо себе.

Над рябиной молчаливой
Кедр морщинистый поник,
Тонкая сиротка ива
Загляделася в родник.

С трепетной сестрой-осинкой
У берёзы разговор…
Затерялася тропинка, —
Без конца, без края бор…

Генеральный план развития Сыктывкара в 2008 — 2025 годах

Столица Республики Коми не стала такой, как её жителям рассказывали на страницах газеты (население города не увеличилось, ни одного обещанного объекта не появилось). Что уж говорить о других населённых пунктах — в большинстве из них появились разве что «Пятёрочки» и «Магниты» (а некоторые владельцы местных магазинов давали взятки администрациям, чтобы хоть как-то сдержать наступление крупных сетей).

Но город может стать ещё лучше. И для этого не обязательно иметь аквапарк или ещё один зоопарк. Даже Заречье можно не поднимать таинственными «специальными сооружениями», а просто провести качественные берегоукрепительные работы и использовать земснаряды для очистки русел Вычегды и Сысолы.

«‎Город-сад», «Столица леса» — это всё хорошо, но не когда это на страницах газет, а когда город в действительности зелёный. Сейчас же растительности не хватает, о чём говорят «пыльные бури»‎ в сухие дни и грязь на тротуарах и дорогах в дождливые.

Прежде, чем говорить об аквапарках и зоопарках, необходимо позаботиться об экологическом каркасе города — реках и зелёных зонах, без которых населённый пункт существовать не может. Сейчас с этим есть проблемы, но они решаемые.

А что касается инфраструктурного каркаса — а увеличиться ли население Сыктывкара на несколько десятков тысяч человек? Если обеспечить комфортные условия для жизни и работы в других населённых пунктах, то люди будут оставаться там, а не бежать в столицу в поисках хоть каких-то возможностей. Или, например, создать новый город в Йоссере (Княжпогостский район), который имеет потенциал для динамичного развития. И только после продумывания перспектив всех районов Республики Коми можно будет сделать выводы (а не пустые обещания) о том, какие новые дороги нужны Сыктывкару.

Станислав Анфимович Торлопов. «Полярный Урал» (1964 год).

Новые шаги по «усилению продовольственной безопасности»

(Стоит напомнить, что предыдущие шаги заключались в уничтожении картофеля под Сыктывкаром)

Сегодня утром газета РБК опубликовала данные по налоговой нагрузке в разных регионах. В лидерах — ХМАО (56,64% ВРП), Республика Коми (52,15%) и ЯНАО (46,79%). В этих субъектах основной вклад в нагрузку внесли налоги, в настоящее время целиком уходящие из регионов в федеральный бюджет.

Древнейшие луки на территории Коми, относящиеся ещё к эпохе мезолита (среднекаменного века), были найдены в районе знаменитого таёжного реликтового озера Синдор в бассейне р. Выми. Эти ассиметричные луки простого типа, обнаруженные в числе других уникальных деревянных артефактов при раскопках знаменитого Висского торфяника (Вис-I), изготавливались из хвойной древесины и имели подчас весьма внушительные размеры. Концы луков оформлялись по-разному: на одном из них вырезалось листовидное навершие с отверстием, в котором жёстко крепился один конец тетивы, а другой заострялся и имел паз для накидывания петли другого конца тетивы.

— Игорь Андриянов. Лук зырянский // Русский охотничий журнал. — 2021.

Комплекс археологических памятников Висского торфяника был открыт известным в Коми археологом Г.М. Буровым, чьё имя, если речь заходит о древних луках, должно прозвучать как минимум дважды, и вот почему. Вскоре после открытия памятника Вис-I этим же учёным на том же Висском торфянике был открыт и исследован ещё один археологический памятник — Вис-II, относящийся ко времени раннего средневековья (начала Ванвиздинской культуры) — V — VI вв. н. э.

Этот памятник, помимо прочего, был уникален тем, что сохранил в своих слоях множество деталей сложных луков «скифского типа». Деревянные части этих композитных луков были изготовлены из древесины хвойных пород (сосны), что было характерно и для луков коми более позднего времени.

— Игорь Андриянов. Лук зырянский // Русский охотничий журнал. — 2021.

Впервые упоминания непосредственно «луков зырянских» (коми) встречаются в таможенных книгах Сибири XVII в. Это вполне естественно, если учесть, сколь активное участие принимали коми в освоении и колонизации Сибирского края в XVI — XVII вв. и насколько серьёзное влияние оказала их традиционная охотничье-промысловая культура на формирование аналогичной культуры колонистов Сибири. Благодаря сохранившимся таможенным записям известно, что зырянские сложные луки ценились среди русских промышленников выше и стоили подчас в полтора раза дороже русских луков. Так, согласно таможенной оценке 1632 г. в г. Берёзове лук приравнивался к топору или пешне и стоил 20 коп., в то время как «зырянские» луки стоили уже от 25 до 30 коп. (кстати, в эту же цену оценивались и «тунгусские луки»). Возможно, разница цен была связана с тем, что эти луки были гораздо более приспособлены к условиям местного климата и температур, а потому оказывались более надёжными.

Вероятно, остатки именно зырянских луков были найдены на территории первого русского заполярного города Мангазеи — столицы русского пушного промысла XVI — XVII вв. По сохранившимся деталям мы видим, что эти луки при сравнительно небольшой длине имели достаточно широкие (максимальная ширина составляет 65 — 75 мм) и тонкие плечи.

— Игорь Андриянов. Лук зырянский // Русский охотничий журнал. — 2021.

Сложные луки коми конца XIX — начала XX вв., согласно сообщению Б. Адлера в его сочинении «Лук и стрелы Северной Азии», относились к наиболее простым типам сложного лука. Они, как и в прежние времена, изготавливались лишь из двух пород дерева (у Адлера указаны берёза и лиственница) и имели черёмуховые концы-рога с достаточно простой — в виде чашки — системой крепления тетивы.

— Русский антропологический журнал № 3 — 4 за 1903 год.

Первым делом подбиралась качественная древесина. Для хорошего лука требовались прямые и без сучков стволы берёзы и хвойного дерева: лиственницы, сосны или кедра. Хвойная древесина обязательно должна была быть смолистой, в связи с чем старались найти дерево, выросшее на южном склоне. При изготовлении планок будущего композитного лука особое внимание уделялось тем сторонам заготовок, которые приходились на место будущей склейки: их особо тщательно выравнивали. Концы лука — рога — изготавливались из черёмухи (а также, согласно информации Н.Д. Конакова, из рябины). В месте стыковки с основными заготовками кибити они имели форму клина, который помещался между берёзовой и хвойной планками. Плечи сохранившихся музейных образцов коми луков, как и на образцах из Мангазеи, являются довольно широкими, хотя несколько уже, нежели на мангазейских находках. Так, максимальная ширина плеч двух композитных луков из коллекции Национального музея Республики Коми составляет 6 см (плечи традиционных луков соседних народов — хантов и манси, — которые автору доводилось видеть в музейных собраниях, были намного уже).

Склейка всех деталей производилась при помощи животного либо рыбьего клея, который изготавливался из чешуи, жаберных крышек, плавников и кишок рыбы крупных пород. Для защиты лука от воздействия атмосферной влаги и от чрезмерного пересыхания древесины он обклеивался тонкой вываренной берестой. Места, где лук испытывал наибольшие нагрузки, в частности на участках стыковки черёмуховых рогов с кибитью, дополнительно обматывались прочными берестяными полосками, тонким кедровым корнем либо дратвой.

Тетива для луков коми могла изготавливаться из скрученных лосиных или оленьих сухожилий, из кожаного шнура, а также из растительных волокон. Готовый лук, судя по сохранившимся образцам, в распрямлённом состоянии без тетивы имел длину около 160 — 170 см.

Деревянные стрелы длиной до 80 см имели тройное оперение из хвостовых перьев тетерева и — в зависимости от конкретной цели — различные типы наконечников, которые принципиально практически не изменились со времён средневековья. Так, для охоты на пушного зверя использовались цельнодеревянные либо роговые (из лосиного рога) томары, способные убить зверька, не повредив при этом шкурку. На крупную дичь и водоплавающую птицу использовались различные железные черешковые наконечники работы местных кузнецов. По сведениям коми этнографа Н.Д. Конакова, охота с луком обычно велась вдвоём: в то время как один охотник стрелял, другой внимательно следил за полётом стрелы и в случае промаха подбирал её.

Как долго просуществовала охота с луком в Коми? Разные авторы указывают разное время его исчезновения из обращения. В противовес утверждению В.А. Русанова, которое приведено в самом начале моего рассказа, российский этнограф Б. Адлер в уже упомянутой выше работе «Лук и стрелы Северной Азии» на тот же самый период времени — 1903 год — говорит о практически повсеместном исчезновении лука у коми-зырян и замене его огнестрельным оружием. Но «практически повсеместное» вовсе не означает «полное исчезновение». Согласно сведениям этнографа Н.Д. Конакова, полученным от информаторов, во многих хозяйствах на Верхней Печоре охотники активно использовали луки ещё в 1920-х годах, после Гражданской войны, что было связано с дефицитом пороха и боеприпасов. Он же упоминает о продолжавшемся использовании луков некоторыми группами верхнепечорских старообрядцев, но на сей раз уже по религиозным соображениям — в связи с отказом от огнестрельного оружия (дымный порох, как известно, содержит в своём составе серу).

Вероятно, подобная ситуация была характерна далеко не только для района Печоры. Так, два экземпляра сложных луков из коллекции Национального музея Республики Коми были приобретены в 1919 году в Удорском районе Коми (который, кстати, тоже населяли коми, исповедовавшие старую веру). Таким образом, хотя и не от хорошей жизни, на территории Коми охота с луком сохранялась как минимум до 1920-х годов XX века.

— Игорь Андриянов. Лук зырянский // Русский охотничий журнал. — 2021.

Ирина Касилова. «‎Йиркап»‎.